Часть вторая (первая в нашей ленте ниже)
Мы, женщины, решили выйти узнать, чего нам ждать. Попросили горшок ребенку взять. Возле погреба стояли двое русских военных, они нацелили на нас свои автоматы. Мы спросили, расстреляете нас или нет, - рассказывает Татьяна. - Они говорят, если будете слушаться - не будем убивать, мы не хотим стрелять. Мальчикам было по 19 лет, один из Твери, второй с Донбасса. А я, моя сестра и подруга - мы с Луганска родом. Мы начали плакать - ну как так, свой человек пришел расстреливать. Они нам сказали, что шли на учения, что они узнали, что идут на Украину, когда они прошли Припять, что их обманули и что это не их война. Они были грустные и смотрели в землю".
Рассказ Татьяны подтвердили еще два собеседника.
Военные разрешили приготовить детям еду. Потом, говорит Татьяна, их командир зашел посмотреть, какие условия в подвале - и тут же вышел со словами: "Я не могу на это смотреть. Тут дети…"
________________________
"Есть взводы безбашенные, они стреляют на поражение"
С того дня во дворе дома все время были военные. Они поставили танк в огороде в 30 метрах от погреба. Вырыли там окопы. Семья с детьми и пенсионерами продолжала жить в подвале. Взрывы не прекращались. За домом в поле горел вертолет. Со двора было видно, как исчезают высотные здания в Буче и как горит Гостомель. Газа, воды и света не было. В туалет ходили с разрешения военных.
Потом они разрешили выводить детей подышать свежим воздухом. И топить баню, чтобы согревать двухлетнюю и трехлетнего после ночи в ледяном погребе.
Татьяна говорит, что военные их не обижали. Делились своими сухпайками с детьми - отдавали яблочное пюре, крупы, шоколад. "Нам обещали передавать о нас информацию другим колоннам, - рассказывает она. - Потому что вообще у всех приказ стрелять на поражение и ни в коем случае не общаться с мирными жителями. Но они говорят - мы же видим, что здесь нет нацистов, что вы даже на русском разговариваете. Но есть взводы безбашенные, и они стреляют на поражение".
Потом на смену приехала другая колонна с военными, там был и спецназ. Последние, по словам собеседницы¿, "были служившие, с опытом, поставили всех под прицел и начали проверять с автоматами чердаки и дом".
Дом заняли снайперы и солдаты, семье сказали занимать любой другой дом в селе. "Мы плакали и просили остаться - из-за бани и буржуйки. Но они сказали, что баня будет теперь только для них, а в доме будет жить спецназ и военные. Они занесли много оружия туда, базуки, снайперские винтовки. В итоге нам разрешили забрать все вещи из дома, а сидеть - в летней кухне и подвале. За двор нам никогда нельзя было выходить".
С военными был один командир, говорит Татьяна, его звали Рафаэль: "Он был самый добрый, если можно так сказать. Он сказал, что у него мать в Запорожье, и что он не представляет, что к ней могут так же вломиться, так же запугивать и стрелять. Наверное, из-за этого к нам было хорошее отношение".
Рафаэль, по словам женщины, постоянно заходил к ним и спрашивал, не обижают ли их другие военные, нужен ли врач, когда болела девочка. Давал градусник. "Я до сих пор думаю, какое чудо, что нам попались такие военные. Они плакали, когда приходили в подвал к детям. И целовали им руки, понимаете? У многих семьи, у одного три ребенка, у второго беременная жена. Мы, глядя на них думали, что они человечные, и что они все такие".
"При этом они нашего соседа закидали гранатами - потому что он "себя плохо вел" и "что-то бормотал на них", - вспоминает Татьяна. - Дома не стало. Труп они заминировали. Они запросто нам это рассказывали. А за домом стояла расстрелянная машина. Прямо у калитки лежали трупы. Дедушке не сразу дали похоронить их в поле. Военные нам объяснили, что первый выстрел в воздух - предупреждающий. Если водитель не останавливается, то стреляют на поражение. Но люди ведь этого не знали".
"Я не понимаю, как мы спаслись"
Один раз женщинам разрешили выйти за забор - за гуманитарной помощью. Татьяна говорит, что солдаты протягивали им собранные по разбитым магазинам вещи: памперсы, лекарства, крупы и киндеры. Двухлетняя племянница Татьяны лежала в это время в погребе с температурой 39 - и они привезли ей жаропонижающее. "Пока можно было грабить что-то в округе, они нам все носили - из магазинов, аптек и соседних домов в таких домашних коробочках. Это было жутко".
"Когда мы читали новости, я поняла, что это чудо, что нам так повезло - нам попались люди с человеческими принципами, которые говорили, что не хотят убивать, это не их война, что они не знают, как уйти назад - военного трибунала все боялись. - рассказывает Татьяна. - Я говорила, что они могут добровольно сдаться, что их могут принять Литва или Латвия, но они этим словам не верили. Они говорят - вот мы стоим сейчас здесь, куда нам идти, чтобы сдаться? Нас свои тут же расстреляют. Они рассказывали, что они часто сами в свои танки стреляли. Потому что эти 19-летние парни с испуганными глазами воевать вообще не умеют и подготовки у них нет никакой".
Татьяна говорит, что спрашивала у молодых солдат: "Неужели вы за свое правительство, неужели вы это поддерживаете? Они отвечали - конечно же, нет, Путина они крыли матом. Те кто, постарше, из спецназа, говорили, что они пришли, потому что Украина решила вступать в НАТО и это их задача - спасать свою землю. Они были более патриотично настроены".
"Я не знаю, кого они послали в Бучу. И кто там такое творил. Они говорили - нам дают координаты и мы стреляем. Возможно, они думали, что стреляют по военным объектам. Но то, что мы видим на фото из Бучи сейчас - я не знаю, кто это мог сделать. Наемники, зэки? Я смотрю на эти кадры и не понимаю, как мы спаслись".
Дети, слава богу, не понимали толком, что происходит, вздыхает Татьяна. Ее двухлетняя племянница кричала: "Мамочка, пойдем спрячемся в подвал, так хорошо в подвале". А сын качался на качелях.
"Единственная истерика у них была, когда мы ели на летней кухне и вдруг раздалась такая оглушительная пулеметная очередь, что мы решили, что это по нам. Мы упали на пол и накрыли собой детей. А в другой раз мы были на улице - и снова эти автоматные очереди начались так близко и громко. Мы упали, дети зарыдали. А командир спецназа тогда сказал - закройте детей - и военные спинами закрыли детей".
"Было очень много трупов"
Каждый день, говорит Татьяна, засыпая, она думала, как спасти ребенка. Но выхода не находила: "Капитан Рафаэль нам говорил - уезжать надо было раньше, сейчас я вас могу довезти до Житомирской трассы, но потом любой взвод, который встретится вам на пути, будет вас расстреливать. Сейчас единственное безопасное место для вас - подвал".
8 марта киевляне вышли из подвала подышать, а военные сказали, что сейчас сольют бензин с одной из машин, "потому что солдаты мерзнут в доме". "Я начала плакать: это наш единственный шанс отсюда уехать, если будет зеленый коридор, - говорит Татьяна. - А потом они вдруг в обед все уехали, забрав даже танк с огорода. Мы побежали звонить своим и убирать дом. Из дома пропали только нарды, коллекционные ножи и рюкзак".
Скоро к ним зашел капитан Рафаэль и сказал, что слышал о возможном зеленом коридоре - и сказал, что днем придет проводить нас до Житомирской трассы.
"Мы уцепились за это. Родители отказались ехать, у них коты, собаки, куры и дом. Мы их умоляли - но они сказали "нет". Все остальные решили ехать. Мы обмотали машины белыми тряпками по совету военных, но Рафаэль все не приходил. Потом дед увидел, что проехали три гражданских машины, и их не расстреляли - а до этого расстреливали. И мы решились ехать. Родители плакали, что нас могут расстрелять, а мы - что оставляем там их. Шансы у нас были 50х50".
Из села Мироцкое выезжала колонна из семи машин. Опущенные стекла, высунутые руки, белые тряпки, 15 км/час. На киевское направление запретили поворачивать военные, а подруга написала Татьяне, чтобы они "ни в коем случае не ехали по Житомирской". Но они уже ехали. "С обеих сторон трассы стояли расстрелянные машины. Было очень много трупов. Что-то дымилось. Стояли разваленные дома и сгоревшие БТР", - вспоминает женщина.
Через три часа Татьяна с семьей и друзьями доехали до украинского блокпоста. Там военные сказали, что дальше - безопасно и можно снять белые тряпки. Сейчас они живут у границы с Молдовой. Пока мы разговаривали, Татьяна гуляла с сыном на детской площадке. В телефонную трубку было слышно, как он смеется.
